В 1788 Гордеев выполнил второе надгробие — фельдмаршала А. М. Голицына (в церкви Благовещения Александро-Невской лавры). Здесь перед скульптором стояла иная задача. Военная слава покойного и его высокое положение требовали пышного надгробия, и Гордеев вернулся к некоторым приемам барокко. Они проявились главным образом в изобилии аксессуаров, символизирующих славные деяния умершего.
Общая композиция надгробия ближе к классицизму, чем в памятнике Н. М. Голицыной: ее основой является обелиск, плоскостью утверждающий стену. Весь центр надгробия отведен аллегорическим предметам, рассказывающим о славе фельдмаршала. По бокам постамента — 2 фигуры, выполненные в круглой скульптуре: поникший гений Смерти с опущенным факелом и женщина, символизирующая Добродетель. Женщина высоко подняла правую руку, указывая на барельефный портрет покойного, как будто призывая зрителя склониться перед его славой. У ее ног — трофеи: олицетворение побед, одержанных Голицыным над турками. В лице женщины скульптору удалось передать суровую строгость. Но шея и правая рука все же настолько обобщены, что образ приобретает абстрактный характер, а поза — поворот головы в противоположную от надгробия сторону — вносит нечто риторическое. От всей фигуры веет холодом.
Образ гения Смерти лучше. Его поза свободна, тело гибко. Лицо печально и задумчиво. Черты лица далеки от классического канона: нос — не совсем прямой, глаза — небольшие. Ритмические повторы в фигуре и складках одежды сообщают этому элегическому образу выразительность. Однако в целом надгробие все-таки остается холодным и помпезным.
Тем более поражает совершенно реалистический профильный портрет А. М. Голицына (в овале на обелиске): некрасивое лицо с маленькими глазами, двойным подбородком, брюзгливым выражением губ отличается, правда, энергией, но совсем непривлекательно. Скульптор не сделал ничего, чтобы убедить зрителя, что слава была завоевана именно этим человеком; т. о. нарушается единство надгробия как художественного произведения.